[РПК]

Т5-20. Винсент Фантомхайв/Себастьян Микаэлис. Преканон. АУ. Винсент - наследный принц огромнейшей империи. Не желающий, собственно, наследником являться. Себастьян притворяется слугой королевской семьи, и зачуяв сомнение в душе юноши предлагает ему заключить контракт, обещая совсем иную судьбу. «Но почему граф?!» H~

@темы: Sebastian Michaelis, Vincent Phantomhive

Comments

[Гость]

Что значит преканон?

[РПК]

Гость, события, происходившие до показанных в аниме. Как мы знаем, в манге и аниме Винсент уже мертв, значит фик с его участием - преканон)

[Гость]

Эх, была не была… Милый заказчик, надеюсь, вы не против жуткой АУ, авторского виденья, абстрактной империи со специфическими ценностями. И Микаэлис не совсем слуга – он принадлежит к свите принца.
Присутствуют отсылки к «Балладе» Н. Гумилева. ~2060 слов

****

Анфилады просторных комнат, галерей, залов, как шкатулка миражей, надежно хранили тайны, и никогда не отпускали любопытных. Время растворялось, как соль в воде, не существовало ни прошлого, ни будущего, только здесь и сейчас. Проклятый дворец лишал желаний, будучи ловушкой, частью противостояния двоих – императора и его наследника.

Можно сколько угодно глумиться, что его дед, как и вся империя – жирный паук, тяжесть венца иссушила последние мозги, но его власть оставалась незыблемой и беспощадной. Он не терпел своеволия, и не выпускал жизнь из когтистых пальцев. Винсент проклинал каждый день и час, когда в ослепительном и высоком зале опускался на одно колено перед мумией в пурпурных одеждах, целовал старческую руку над золотым с рубином кольцом.
Не надо быть пророком, чтоб знать – престол для принца лишь вопрос времени. Момент не отдалить.
- Ты будешь великим, приемник – не каждого я приглашаю разделить со мной славу! – звучало приговором – государь умел выбирать яд. Традиции, устои, правила… такие же гиблые как и все в этом мире. Винсент презрительно кривил губы, наблюдая церемонию, похожую на языческую проскинезу. Мертвых богов почитали, оставляя гнить в иллюзиях собственной значимости!
Его отец так страстно желал трона, что умер у подножия, не достигнув последних ступеней. Глупец, как десятки других – замученных, погубленных, отравленных. Ни капли не жаль. Править там, где их власть ненавистна – все равно, что приносить себя в жертву на алтарь чужих утопий. Империя прежде ширилась и разбухала, точно губка, впитывая всё новые и новые народы, теперь вспухла отвратительным гнойным нарывом. Каждый понимал: этот абсцесс уничтожим только хирургическим путем – но кто самоубийца?
Мир справлял тризну по самому себе с поистине языческой пышностью. Но даже рубин на кольце императора горел, куда большим огнем.
- Мертвецы! – горькая усмешка скользнула и пропала. Винсент откинулся на подушки, играя бокалом вина. - Меня похоронят заживо среди них, если уже не похоронили! - Не в его правилах бояться лишних ушей, особенно, в уединении своих покоев слишком огромных для него одного, и тех, кого желал видеть.
- На могилах порой распускаются прекрасные цветы, мой принц.
- Ты лукавишь, бес.
- Отнюдь, ваша душа… – Себастьян, казалось, смаковал каждое слово, - гордыня и алчность достойная перворожденных, которые пожелали свергнуть бога, и были свергнуты сами – ценное приобретение для того, кто знает толк. Попробуйте, мой принц, игра стоит свеч!
Винсент вскинул бровь – его свитский, лживый друг, верный враг сочетал в себе кошачью мягкость и змеиный нрав, что не могло не интриговать. И вот теперь в чайных глазах, обращенных на принца, плясали огни преисподней.

Проскинеза — форма приветствия царя: коленопреклонение (с последующим целованием ноги).

****
Заключить контракт, изменить судьбу – вздор! Они и так прокляты, куда уж еще?
Винсент прекрасно знал, из чего слагалась власть тех, кто назвал себя элитой. Провозгласив себя богами, ничем не могли унять образовавшуюся пустоту. Грехи и грешки, сладкий разврат и роскошества – всё, что доступно человеку... темная магия, оккультизм – им казались мелочами.
И принц ничем лучше, просто не достаточно отравлен для оргии тлена и разложения.
Рубин на дряхлой руке государя пылал, вобрав все рассветы и закаты этого мира. Пылал знаком дружбы, которой злоупотребили, благоволения, которое попрали, последним залогом, что все не полетит в тартарары, пока он цел и невредим. Оставалось ждать, как высшего из благ.
- Только глупец обласкивает свою погибель, в надежде, что его съедят последним, дитя. – Под взглядом императора невыносимо: холодно, терпко. Принц кланялся низко, чтобы скрыть улыбку – он не нуждался в советах тех, кто решил обмануть Непричастного к творенью. Забавы, какими развлекались он и его присные, не сравнимы ни по красоте, ни по безумию.
Вседозволенность прекрасно выхолащивала душу от всего лишнего – мыслей, чувств, переживаний. Но когда единственное занятие – это получать удовольствие, желание развеять скуку – насущная проблема. А изнеженные потомки завоевателей всегда отличались особой алчностью ко всему, до чего могли дотянуться. Ничего предосудительного, просто способ убить время.
И скольжение по грани – лишь погоня за остротой ощущений.
Метаморфозы, головоломки, лабиринты… Когда танцуешь с Лукавым нужно внимательно слушать музыку. Иначе, изящное па – и вечность несешься в бездну. Ведь для таких, как он, у ада нет дна. Пыль и позолота. Им не рассыпаться прахом, не смешаться с Вселенной, хотя марать руки созиданием – что за мерзость!
Только на бис очертя голову в круговерть стихий: кружить в вальсе, сиять бриллиантами, небрежным жестом поправлять кружево манжетов, или бархат камзола, кланяться дамам, обостряя чувства вином, доводить до абсурда.
Вот как сейчас, в этом зале, что казался охваченным пламенем – столько свечей зажжено, сколько душ погублено. Принц скользил равнодушным взглядом по лицам танцующих, пьянеющих, пьяных...
Валтасаров пир.
Пусть здесь дым и чад, среди яств жухлая листва, гнилые плоды, черви, копошащиеся в тухлых душах – гость не из брезгливых. Время застывало, освещая дикую коллекцию людских пороков – уродство заспиртованное, засушенное, пронзенное булавкой. И принцу хотелось заглянуть в зеркало – каков он сейчас?
Будь его воля, от них давно бы не осталось ни следа, ни пепла. Но Вселенная медлительно-мудра на возмездие, - и Винсент намерен наслаждаться отсрочкой в приятной компании.

[Гость]

****

Преемственность поколений, даже в том, кого и зачем приближать к себе – рок, судьба, или приобщение к семейным ценностям? Удивительно, Винсента это не раздражало, скорее, напротив. Это единственное к чему тлел огонек интереса. Хотя рано или поздно надоест, как набивало оскомину всё в этом мире, но пока…
- Вам не следует так пожирать меня взглядом, мой принц, - мурлыкающе-насмешливый шепот у самого уха, – что подумает общественность? – в этом весь Себастьян, такого не просто утопить даже в водовороте безудержного кутежа. Винсент одарил того злым смешком – достойный талант: честно глядеть в глаза и вонзать в нож в спину!
- Так не будем разочаровывать публику.
Любое предположение ничем не лучше действительности. Говорят, демоны всегда льнули к их рукам – Винсент давно понял, кто или что рядом с ним. Блестящий офицер, карьерист, незаменимый советчик, верный слуга и очаровательный хитрец – всего лишь прекрасный актер. Хотя лицедействуют ли бесы?
Винсенту приятно было думать, что – да, ведь он не прочь оделить одного аплодисментами. Ради него впору возрождать Инквизицию с ее увеселительной программой. Заманчивая идея отдать на костер за колдовство, тайны мироздания и балаганные фокусы; за разгульные шабаши и прелестнейших ведьм. Но к чему спешка, если в любой момент сумеет избавиться от зависимости, ведь правда?!
Весь род мог повелевать духами, и рубиновый перстень подтверждал, что легенды не лгут. Но какая же власть, без злоупотребления нею? Жестокость – их суть, разве когда-то не было сказано, что волки могут пасти овец?!
Игра продолжалась, пьеса и уязвленное самолюбие требовали жертв. Последняя была мила: рыжие волосы, белая кожа, серебристая в свете луны. Бедняжка так смущалась и краснела, когда он срывал с нее тряпки – какая театральность чувств, все так нравственны и чисты, когда нет соблазнов. Хотя, всегда немного сожалел, что кровь девственницы почти магически не проводима, «…и нет ангелов среди крылатых».
Ее подадут наполненную до краев, приправленную зельем и грехом, словно вино в жертвенной чаше – и принцу оставалось только выплеснуть во тьму, задабривая подземных богов. Дар мертвому прошлому за прогулку в царство мрачного Аида. И девица прекрасно бы гармонировала с горевшим холодным огнем мрамором старого храма: полукругом гладких плит, и крошевом колоннады.
Но уныние худшее колдовство. Оно безгранично по своей природе, и безразлично ко всему, что попадет в немилость. Принц знал это как никто другой. Оттого не имело значения, кто завершит ритуал – не было дела, как мрак приберет к рукам свою нареченную: потонет она в зловещих тенях сейчас, или сиганет с крыши потом, – ей не жить. Все уже решено, – и можно просто наблюдать, или отвести глаза.
Ведь портить ночь-меланхолию – сегодня почти преступление.
Винсент вдыхал аромат роз, и скуку. Вечную скуку. Без глупых притязаний это единственная бесконечность. “Ни искренности, ни чести, ни любви… Пресыщенность жизнью – над сколькими еще поколениями будет висеть это проклятие?”
“Если только вы сами этого хотите! – ехидный шепоток. - Вы можете все изменить – нужно только ваше слово, мой принц. Заключите сделку, и я вам обещаю совсем иную жизнь: без скуки, без сомнений”.
“И когда же расплата?”
”Когда вы войдете во вкус”.
Мысли звенели в морозно-стеклянном воздухе, а запах роз казался неестественным. Проклятый бес вновь разливался медом уговоров-миражей, чтобы обокрасть до нитки.
Изменить судьбу. Панацея от всех бед. Убежать от обязательств, чтобы попасться в другие – нет уж, увольте! Винсент испепелял своего свитского взглядом, когда тот склонялся в подобострастном поклоне. Может, и правда, было что-то противоестественное в желании придушить его, собственными руками?
****
Увещевания пускали корни в самую глубь души, прорастали осотом, бесстыдной сорной травой. И вырвать можно только вместе с сердцем. Лучше всего с чужим.
Момент был выбран идеально – беспокойное время, мятежи, беспорядки. Чернь бунтовала, бесилась, грызла цепь. За пустые словеса о всеобщем благе с рынков и площадей – за чушь, дурные проповеди, но только они ценились в этом лживом мире, чередования света и тьмы.
Принц ненавидел толпу, и ликующую, и жаждущую впиться в глотку, разорвать на клочки даже в самое мирное время. Готовую на все, ради своих миражей. И государь ей под стать – не досягаем для реальности, блуждающий во снах наяву. Наркотических, или старческих – всё равно! – Винсент не ожидал ничего другого.
Дикое приобщение к семейным ценностям! Стоя в капелле, он сминал бумагу с некрологом очередному высокопоставленному чиновнику – право слово, не хотелось оказаться следующим.
- Как я умру?..
Себастьян нестерпимо долго разглядывал его лицо.
- Вас расстреляют, - промолвил, наконец, когда молчание казалось никогда не прекратиться. - Следующий рассвет после коронации вы встретите у эшафота, с каждой пулей расплачиваясь за грехи, принимая ненависть плебеев, и так до последнего вдоха.
- Я не желал бы этого.
- Разве? Думал, вам по нраву такая участь – раз только этого и ждете. Может, наконец, определитесь, чего хотите на самом деле, мой принц?!
- А если…
Так просто – толкнуть в круг, и целиться в самое сердце, – словно ему позволили это сделать. Принц хорошо помнил, как нажимал на спусковой рычаг арбалета. Потом… Он мог бы просто оставить корчиться в агонии под звуки мессы, пока серебро ввинчивается в тело, но любопытство оказалось сильнее. И как-то не сразу удалось понять, что за ним тоже наблюдает пара насмешливых глаз. Все-таки распятый, пришпиленный, как бабочка к стене, демон – занятное зрелище.
- Прекрасная попытка, - Себастьян закашлялся – черная кровь хлынула по подбородку. – Только охота на демонов не ваша стезя, мой принц. Разочарую, я бы не умер, даже если бы захотел – и вы должны понимать, почему.
Кольцо – вот единственная причина и ответ всему. Перстень, сияющий кровавым заревом заката на руке каждого императора. По преданиям это подарок самого князя Тьмы, и, если они не лгут, то… хотя какое теперь «если»! Винсент отвернулся к окну – пока соль не испариться, он в полной безопасности, и можно поговорить.
- Значит, легенды обретают форму…
- Именно, так, принц. И в интересах моего клиента, чтоб они канули в небытие, как можно раньше – проект аннулирован, этот слой реальности сотрется в считанные секунды, стоит лишь приказать. Но ваш род нам сильно задолжал, а мы не из тех, кто разбрасывается должниками. Я здесь, чтобы добавить блеска вашему падению, и с радостью открою врата во тьму.
- Бесовские уловки, - усмехнулся Винсент. – Как, по-твоему, это соответствует тому, что ты мне плел? Неужели польстился на падаль?
- Вы любопытный экземпляр. Разве я не могу спасти понравившуюся душу? В моих силах изменить судьбу – вы очнетесь в новом мире, в новом статусе, в новых реалиях. Практически другой человек: граф, дьявольский дворянин, соглядатай за преступным миром, поборник закона, рыцарь без страха и упрека – вы забудете о скуке, обещаю!
- Но почему граф? Черт возьми!
- Увы, даже я не могу обойти петлю долга и служения, - в голосе появились издевательски-менторские нотки. – Такова иерархия: не пожелали быть сюзереном – станете вассалом, тем более вы сами хотели чего-то священного… из вас получиться замечательный цепной пес Короны!
Винсент хмыкнул. Если темные силы даже там не собирались выпускать из своих нежных объятий, отчего не поторговаться?!
- Заманчивое предложение. Но скорее ты пойдешь на костер инквизиции, чем я соглашусь с ним.
Демон ощерился в звериной ухмылке.
- Скоро, очень скоро все здесь превратиться в пожарище – у вас просто нет другого выхода, только принять мою помощь…

~~~~~

“Время истекает – разве вы не видите, мой принц? – стлалось анфиладами комнат, галерей, залов, заползало в ниши, вторило сотней голосов. - Мыльные пузыри величия таят со скоростью света, скоро все будет охвачено хаосом, и некуда будет бежать, только по коридорам замка под шепот «убийца» ”.
Принц смотрел, как оживал его худший кошмар – омерзительный труп старика, и он сам, снимающий кольцо с мертвой руки.
- Какое же ты… чудовище.
- Не больше вас, мой принц, - засмеялась его копия, принимая облик Себастьяна. – Или, может, ваше императорское величество? Мне преклонить колени, или подождем, пока сбежится вся придворная рать? …Хотя уже поздно… – рубин со скрежетом крошился под каблуком демона. – Скрепим контракт?

Короткая судорога, темнота, забвение… Граф резко сел на кровати, тревожно вглядываясь во тьму. Ничего. Просто очередной кошмар. Дикие сны, дикие видения – в такую ночь может пригрезиться что угодно...
Сквозь плотные шторы в окно спальни едва проглядывала полная луна – поместье спало, окутанное абсолютной мертвой тишиной и лунным светом.